Уважаемые коллеги!
Спасибо за приглашение принять участие в сегодняшней конференции ICC Россия, посвященной арбитражу.
Вы знаете, что в России в этой сфере произошли в последний год значительные изменения. Стали арбитрабельными корпоративные споры, положения российского законодательства во многом были приведены в соответствие с Типовым законом ЮНСИТРАЛ в редакции 2006 года. Что важно, процедура рассмотрения внутренних споров приближена к лучшим международным стандартам коммерческого арбитража, арбитражные сборы освобождены от НДС, арбитры получили гражданско-правовой и уголовно-процессуальный иммунитет, судьи в отставке могут теперь выступать арбитрами. Важные изменения произошли в части организации деятельности постоянно действующих третейских судов. При подготовке проекта закона именно в этой части были самые ожесточенные дискуссии, некоторыми экспертами высказывались опасения, что государство вмешивается в третейскую сферу, которая является институтом гражданского общества. При этом понятие арбитража как процедура разрешения спора арбитрами специально смешивалось с понятием арбитражного учреждения, секретариата суда. Но какое отношение секретариат третейского суда имеет к гражданскому обществу?
Мы должны быть честными сами с собой. До реформы у нас были люди, которые причисляли себя к третейскому сообществу, были даже организации, которые себя называли арбитражными, но самого арбитража в собственном смысле слова фактически не было. Весь арбитраж, за небольшими исключениями, оставался сконцентрированным во МКАС при ТПП РФ.
Законы были приняты почти два года назад, вступили в силу, но и сегодня, спустя время, мы снова видим попытки обойти новое регулирование, снова вернуться к обсуждению целесообразности изменений в арбитражной сфере.
Именно поэтому позволю себе еще раз вернуться на несколько лет назад, к истокам арбитражной реформы.
И тогда, и сегодня мы открыто говорим, что за время действия предыдущего «нулевого» регулирования, за почти 15 лет сам по себе в нашей стране не возник действительно профессиональный независимый конкурентоспособный арбитраж. Такое положение дел, к сожалению, устраивало очень многих.
Во-первых, недобросовестных лиц, которые спокойно использовали арбитраж в мошеннических схемах, в рейдерских захватах, при обмане граждан, отъеме у них собственности.
Во-вторых, администраторов многочисленных «карманных» судов, работающих на одного или нескольких клиентов, гарантирующих истцу положительный результат. Многие такие суды пытаются выжить и после реформы, придумывая схемы обхода нового закона, в том числе мимикрируя под независимые суды, зарубежные арбитражные учреждения или даже арбитраж ad hoc.
В-третьих, третейские суды при крупных коммерческих организациях, банках, при помощи которых контрагентам фактически навязывались в договоре присоединения арбитражные оговорки. Кстати, в таких судах, как правило, были низкие третейские сборы, в связи с тем, что они напрямую субсидировались именно той стороной спора, которая в 100 процентах случаев получала решение в свою пользу.
В-четвертых, некоторых юристов, практикующих по иностранному праву, и затягивающих своих клиентов в зарубежные арбитражные учреждения, к которым они привыкли, рассказывая бизнесу про неэффективное экономическое правосудие в России и, соответственно продавая российским клиентам услуги своих зарубежных офисов.
Сложившаяся ситуация, однако, не устраивала:
Во-первых, сам отечественный бизнес, который для разрешения реальных коммерческих споров вынужден пользоваться услугами зарубежных центров. Речь идет в том числе о компаниях, которые находятся под действиями так называемых европейских и американских санкций.
Во-вторых, государственные суды, которые уже давно потеряли доверие к третейскому разбирательству, часто обоснованно подозревая его в предвзятости. Замечу, что в любой стране именно доверие между третейской системой и государственными судами является залогом про-арбитражной политики. Из-за такого отношения постоянно сужалась арбитрабельность споров, в судебной практике появлялись все новые основания для отмены арбитражных решений, отказа в приведении их в исполнение.
Наконец, в-третьих, сами арбитры оказались в подчиненном положении по отношению к руководству третейских судов, его учредителям. Именно арбитры, а не кто-то еще, является ключевой фигурой в арбитраже. Арбитраж – это не здание с колоннами, не персонал арбитражного учреждения, но конкретные арбитры, рассматривающие споры, арбитры, выбранные сторонами.
В конечном итоге бизнес как потребитель арбитражных услуг поставил перед государством вопрос о создании в нашей стране нормальной системы арбитража мирового уровня. Такая задача в свою очередь была поставлена Президентом и Правительством перед Минюстом.
Разные страны шли по разному пути формирования сильных национальных арбитражных центров. В каких-то государствах такие центры возникли прежде всего при торгово-промышленных палатах (например, во Франции, Австрии и Германии), причем на всю страну таких центров все равно остается 2-3, в других странах центры были фактически созданы как «гринфилд-проект» при участии государства, получили непосредственную внешнеполитическую, инфраструктурную и финансовую поддержку правительства, а в некоторых странах с развитой рыночной экономикой – даже де-факто или де-юре монопольный статус (как в Сингапуре, Гонконге или Южной Корее). Сегодня в России государство не участвует ни в какой форме в деятельности арбитражных учреждений, не финансирует их работу. Все арбитражные учреждения остаются независимыми от государственных органов.
Теперь уже можно раскрыть секрет. Избранный в итоге в России путь реформы стал наиболее либеральным из всех возможных, которые серьезно обсуждались на разных этапах подготовки законов. Вместо того, чтобы ввести обязательную государственную аттестацию всех арбитров либо закрепить монопольное положение одного единственного арбитражного учреждения, законодатель оставил дверь приоткрытой, допуская возникновение в будущем новых сильных арбитражных учреждений мирового уровня, помимо уже существующих более восьмидесяти лет МКАС и МАК при Торгово-промышленной палате России.
Но наличие все-таки массивной, но двери, а не кирпичной стены, не означает, что в эту дверь могут снова войти все те, кого только что попросили удалиться из комнаты. Для получения рекомендации Совета по совершенствованию третейского разбирательства и разрешения Правительства мало быть просто хорошим, известным и даже кристально-чистым человеком, очень большой влиятельной компанией, или юридической фирмой с именем и связями. Нужно быть готовым вкладывать огромные ресурсы, прежде всего репутационные, в развитие арбитража, иметь ясную стратегию развития, реальную перспективу составить конкуренцию ведущим мировым арбитражным учреждениям, соответствовать самым высоким требованиям закона, не допускать даже малейшего подозрения в предвзятости и конфликте интересов, неэтичных практиках. Арбитражный центр не может просто проводить конференции (хотя это и важно), быть арбитражным клубом, но должен демонстрировать свою жизнеспособность как площадка для разрешения споров. Прошло время чьих-то персональных арбитражных учреждений. Арбитражное учреждение не может использоваться для пиара фирмы или конкретного человека, создаваться на всякий случай. Такие времена прошли и, надеюсь, не вернутся. Высокие требования закона побуждают специалистов в сфере арбитража объединяться на базе сильных, действительно независимых организаций, способных решать поставленную законом задачу по развитию третейского разбирательства на всей территории России.
И сам МКАС при ТПП также вынужден меняться в связи с реформой, он так же, как и другие учреждения, обязан подчиняться новым правилам, актуализировать свои регламенты, во многом перестроить не только систему своих органов, но и идеологию работы, в том числе обеспечить систему отделений в регионах. Думаю, многие бы очень хотели, чтобы в России возникли другие третейские суды. Но международный опыт неумолимо свидетельствует о том, что в стране не может быть много третейских судов. Вспомните хотя бы одну развитую юрисдикцию, где таких ведущих судов больше одного-двух?
Я верю в то, что в России возникнет и полноценное арбитражное сообщество, осознающее свои долгосрочные, а не сиюминутные интересы. Сообщество, которое будет представлять широкий круг юристов и бизнесменов, а не отдельные группы влияния, сообщество, с которым государство может вести конструктивный и равноправный диалог. Неизбежно будет повышаться значение, будут расширяться полномочия Совета по совершенствованию третейского разбирательства, объединяющего ведущих экспертов, ученых, представителей юридического сообщества, предпринимательских объединений. Могу сказать, что по всем вопросам на заседаниях Совета проходит открытая дискуссия, есть разные мнения, но в целом по всем принципиальным вопросам, в том числе по выдаче соответствующих разрешений арбитражным учреждениям вырабатывается общая линия, несмотря на попытки недобросовестного давления на Совет, просто истерической реакции ряда деятелей в социальных сетях и средствах массовой информации.
Хочу заверить в том, что принципиальная позиция Совета всегда будет основана только на законе. Не стоит даже пытаться расколоть коллектив из 50 человек, обладающих репутацией, своим мнением, положением в сообществе. Эффект от любого внешнего давления будет противоположным, чем тот, на который рассчитывают те, кто такое давление пытаются оказывать и на Минюст, и на Совет.
Мы видим, что все больше молодых талантливых юристов стремятся заниматься арбитражем, студенты получают зарубежное образование в сфере арбитража и возвращаются домой, чтобы применить свои знания. Это дает надежду на то, что нормальное третейское разбирательство в России имеет будущее, будет развиваться в рамках общемировых трендов.
Для нас важно, чтобы крупные иностранные арбитражные учреждения с признанной репутацией пришли в Россию, делились своим опытом. Несколько учреждений из первой мировой десятки уже думают над обращением за соответствующим разрешением, видят для себя новый привлекательный рынок. Как минимум два известных мировых учреждения близки к подаче заявки.
Для иностранных учреждений есть только два условия. Первое – наличие действительно широко признанной международной репутации. Второе – явно выраженное серьезное намерение работать в нашей стране, создание предусмотренного законодательством представительства в России, а не просто предоставление своего бренда российским организациям после получения разрешения. Помимо получения собственного разрешения Правительства, возможны и другие формы работы, в том числе сотрудничество на основе соглашений с уже имеющими разрешение российскими арбитражными учреждениями.
В завершении хочу вас уверить, что Россия безусловно выполняет все международные обязательства, принятые на основании Нью-Йоркской конвенции 1958 года, стремится к созданию комфортной и открытой среды для арбитража, привлечению иностранных арбитров для работы в России. Надеюсь и на ваше содействие в решении этой задачи.
Спасибо.
