Арбитражная реформа стартовала уже более года назад. Скоро наступит ее очередной рубеж – 1 ноября 2017 года прекратится деятельность всех третейских судов России за исключением тех, которые получили разрешение на администрирование арбитража. Целью реформы был указан вывод арбитража на качественно новый уровень и повышение его роли в обществе. Именно для этого и был разработан достаточно уникальный механизм, когда разрешение на администрирование арбитража выдается на основе такого субъективного критерия как наличие репутации. А чтобы избежать обвинений в предвзятости, был специально создан особый орган по рассмотрению заявок - Совет по совершенствованию третейского разбирательства. Он создавался при Минюсте, не был юридическим лицом и должен был рассматривать заявления с привлечением служащих Минюста. Закон «Об арбитраже» предусматривал, что Минюст разработает и утвердит положение о Совете, установит перечень документов для получения разрешения и определит порядок работы Совета. Первые два документа были приняты, порядок работы Совета определен в общих чертах, а административный регламент действий сотрудников Минюста вообще отсутствует, что не препятствует им работать.
Такая коллизия породила крайне неприятные последствия для заявителей. Вроде бы есть список документов, которые нужно подать, но проблема в том, что первичную оценку документов на достоверность представленных там сведений и соответствие их закону осуществляют сотрудники Минюста, а вовсе не Совет. Вернее сказать, все действия совершаются от имени Совета, но фактически реализуются Минюстом. Совет на этой стадии представлен всего тремя лицами (все сотрудники Минюста), которые принимают решение: председатель Гальперин М.Л., заместитель председателя Ардабьева Е.А. и секретарь Совета Усачева А.В. Именно они и определяют все требования к документам и их соответствие закону, оценивают достоверность сведений, проверяют репутацию заявителя.
За полгода работы из более 50 заявок на получение разрешения на администрирование арбитража удовлетворено только две! А остальные, даже со второго раза не смогли правильно заполнить документы. И ведь участвовали в этом процессе не новички, а юридические фирмы с мировой репутацией, которые стоят за многими арбитражами! Но никто из них не смог убедить чиновников Минюста в правильности оформления документов. Т.е. их документы в Совет даже не попали на рассмотрение.
Почему так вышло, что крупнейшие специалисты, которые легко справляются с ведением сложным судебных процессов, оказались неспособны к подаче заявления в Минюст? Ответ оказался простым и неожиданным. Дело в том что не существует единых требований к оформлению документов, кроме того эти требования постоянно изменяются. Требования не установлены ни законом, ни положением о Совете, ни сформулированы Советом. Форму и содержание документов, их соответствие закону и достоверность сведений определял конкретный специалист Минюста. Отказать в дальнейшем рассмотрении можно, если документы не соответствуют закону или представленные в них сведения недостоверны.
Самое примечательное заключается в том, что достоверность документов проверяется Минюстом весьма странными способами, поскольку возобладала презумпция, что документы сфальсифицированы. Вот некоторые примеры выявленных Минюстом ошибок, которые послужили основанием для возврата документов:
приложены документы, что арбитр доцент вуза, а на сайте вуза он указан как профессор;
справка Судебного департамента о работе более 20 лет судьей в гражданской коллегии суда общей юрисдикции не подтверждает опыт рассмотрения гражданских дел, который подтверждается только ссылкой на рассмотренные дела или приложением решений;
на приглашении на конференцию проводимую государственным судом, не проставлена оригинальная подпись председателя суда;
стаж третейского судьи подтверждается только справкой с перечислением всех дел с их персональными данными и предметом спора;
наименование вуза в списке арбитров не совпадает с его наименованием в дипломе (нет указания, именем кого назван вуз);
название должности арбитра по основному месту работы в списке арбитров, не совпадает с ее наименованием ее на сайте организации.
В итоге Минюстом делается вывод о недостоверности официального документа по причине его расхождения с информацией почерпнутой из сети интернет. Особенно странно это выглядит, когда заявитель вообще не имеет отношения к сайту, с которого взята информация и не может повлиять на его заполнение совсем иными лицами. Такой подход можно было бы применить к проверке репутации, но в отношении официального документа …. Самый серьезный шок у заявителей вызвало недоверие Минюста к судьям в отставке. Сколько шуму было по поводу предоставления им возможности быть арбитрами, теперь разбирательство выйдет на новый уровень! Но оказалось, что с точки зрения Минюста судьи на местах обладают весьма сомнительным опытом разрешения гражданско-правовых споров. Ведь для его подтверждения с них так же требуют справку о рассматриваемых делах в течение 10 лет с указанием предмета спора. Тем кто вышел в отставке давно выполнить это требование можно только через архив суда. Видимо судьям Конституционного суда вообще не светит что-то подтвердить, поскольку характер рассматриваемых ими дел еще более спорен. Применительно к подтверждению опыта государственных судей в отставке указанный опыт легко мог быть проверен Минюстом как путем выяснения этих сведений в судебных органах, так и в открытых источниках (базах судебных актов).
С арбитрами третейских судов Минюст императивно установил, что опыт подтверждается справкой с номерами третейских дел, указанием сторон и предмета спора, что прямо противоречит принципу конфиденциальности третейского разбирательства, закрепленному в ст. 21 закона «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в РФ» о недопустимости разглашения сведений о споре сторон. При этом Минюст не устанавливает никакого количественного критерия дел достаточных для подтверждения опыта, что приводит к необходимости составления длиннейших и бесполезных списков дел от 10 до 100 страниц печатного текста для каждого судьи. Тем более, что этот опыт ранее мог подтверждаться справками о количестве рассмотренных дел каждым судьей с разбивкой по годам. Как собирается Минюст проверять эту информацию опять же загадка, видимо задача состоит в том, чтобы сделать требование трудно выполнимым.
Особенно непривычно в общении с государственным органом, что его требования отнюдь не стабильны. Если для первых заявителей Минюст проверял явные опечатки и следил за формой документов (нотариальная форма, описки, соответствие ГК по форме проведения собраний и т.д.), а в подтверждение опыта разрешения споров требовал просто представить справку с количеством рассмотренных дел каждым судьей. Уже через пару месяцев этого оказалось недостаточно. Стали проверять гораздо более глубоко: проверять на соответствие документов уставу НКО, опыт проверять с помощью развернутых сведений, данные на арбитров сверять с интернет, проверять достаточно ли свидетельств о наличии репутации. Если после исправления документов направишь их повторно, то могут найти замечание, которое не заметили в первый раз. Особенно раздражал меня мой первый отказ, где большая часть замечаний носила неконкретный характер «документ не соответствует закону, сделайте по закону» или «указанный документ не может подтверждать то-то». Что в нем не так, где установлено, что нужно делать только так, как нужно никто не пишет. После исправления таких недостатков второй отказ был по принципу - опять не угадали, как исправить недостаток.
Степень открытости процедуры получения разрешения на самом низком уровне. Никто кроме Минюста не знает, кто обращался и почему отказали. Между тем, очевидно, что пошли за обращениями и те, у кого реально негативная репутация и кто действительно может сфальсифицировать сведения. Казалось бы, их и нужно подвергнуть проверке в рамках установленных процедур. При нормальном подходе нужно было просто четко озвучить единые требования для всех к оформлению документов и четко следить за их выполнением. При этом именно в нормативном документе или уж по решению Совета должны быть определены эти требования, а чиновники Минюста только следить за их соблюдением. Но уж никак не чиновники должны определять форму документа и его содержание. Таким образом, явно нарушается принцип правовой определенности содержания нормативного акта. Вряд ли в иной сфере являлось бы нарушением неисполнение требований, которые не установлены законом, а определены органом власти по своему усмотрению.
Вопрос репутации заявителя должен разрешить Совет самостоятельно или же путем выяснения мнения профильных организаций объединяющих третейские суды. Однако, Минюст фактически подменил собой Совет и последний просто устранен от выполнения своей прямой функции. Возникает вопрос, кем и для чего был реализован такой подход, к чему он приведет? Глупо предполагать, что рядовые сотрудницы Минюста, собравшись кружком, неожиданно решили ужесточить требования. Так же сложно предположить, что они не сознают значения совершаемых ими действий. Секретарь Совета Усачева А.В., подписывающая эти вызывающие удивления отказы, оказалась в самом незавидном положении. Формально именно она и сформировала такой подход, однако сделать такое предположение, зная иерархию Минюста, будет в высшей степени опрометчиво. Соответственно, остается предположить, что команда максимально затруднить получение разрешения и при этом вывести из-под критики Правительство и Совет, поступила с более высокого уровня. Так же опрометчиво считать, что процесс получения разрешения тормозят лоббисты высокого уровня из числа тех, у кого есть разрешение. Для них региональные рынки принципиально не интересны, их интересуют лишь крупные споры, а пройдут ли мелкие третейские суды им все равно. Влиять на Минюст в этой ситуации для них нет смысла. Определенный интерес может быть лишь в том, чтобы не допустить таких же крупных игроков, которые претендуют на те же группы споров, но таких вообще мало, а заявилось еще меньше.
С другой стороны, уже через несколько месяцев Минюст будет вынужден отчитаться о результатах арбитражной реформы, которая длится уже год. А в сухом остатке окажется, что в России нет достойных арбитражей с репутацией, кроме трех московских! Еще печальнее, что и иностранные арбитражи или пренебрегли получением разрешения или и их признали не авторитетными. Поскольку развивать арбитраж с таким незначительным составом весьма непросто, как и демонстрировать успех реформы, то будет необходимо пропустить еще порцию заявителей. Так что вторая волна тех, кого допустят до Совета, будет не результатом естественного отбора, а следствием закулисных сделок как пропустить только своих.
Любопытным оказалось то, что в начале реформы третейские суды утверждали, что легко соберут документы, а если не получится, то такой отказ обжалуют в суде. Однако документы собрали единицы, да и те не прошли, а волны исков не проследовало. Каждый заявитель втайне надеется, что его это коснулось случайно, просто Минюст не разобрался с кем имеет дело, поэтому нужно просто выполнить все требования и все образуется. Это сильно напоминает возгласы из 37 года во время арестов врагов народа «скажите товарищу Сталину, что это чудовищная ошибка». Публичных протестов почти не слышно, информация кому и почему отказали не афишируется, никто не хочет делиться информацией. Такая пассивность арбитражей вызывает печаль. На недавнем июньском форуме «Третейского и делового сообществ» в Санкт-Петербурге, мне довелось выступать по теме реформы. Любопытно, что в кулуарах ко мне подошло весьма много лиц, которые выражали всемерную поддержку моему тезису о недопустимости сложившейся ситуации. Многие предлагали помочь в этой борьбе. При этом почти все сказали, что открыто выступить против такого подхода Минюста не смогут, из-за опасений негативной реакции в отношении них. Так что выступления против такой политики могут начаться только в качестве последнего средства, а пока большинство питает иллюзию, что еще немного и все у них получится. Хотя может статься, что и вправду у них получится, а у меня нет.
Единственная известная попытка оспаривания, это иск об оспаривании Положения о Совете. Впрочем, попытка явно провальная изначально, поскольку пытаются отменить нормативный акт по причине связи с третейскими судами отдельных членов Совета. Как уже было показано, члены Совета не определяют политику Минюста. А если оттуда выведут тех, кто имеет отношение к третейским судам, то это еще больше облегчит задачу Минюсту. Вместо лиц, разбирающихся в арбитраже, они проведут номинальные фигуры, которые проведут нужную политику без всяких возражений. Если уж оспаривать положение о Совете, то по мотиву отсутствия правовой определенности в вопросе критериев получения разрешения.
Самый верный путь борьбы это конечно судебный путь. Тут можно оспаривать и незаконность требований и превышение полномочий. Конечно это долгий путь и не гарантирующий успеха. Но одно дело написать заявителю абсурдные требования и другое доказывать в суде правомерность вынесенного акта. Перевод разногласий на судебный, более открытый уровень поставит Минюст в совершенно иное положение. Так что с приближением срока исчезновения третейских судов их позиция будет становиться более решительной.
Ну а пока результатом реформы грозит стать переход арбитража на «ad hoc» и уход в иностранные арбитражные учреждения. Этот процесс уже запущен вовсю. Пока что его начали самые неумелые, которые совершают весьма топорные действия. Начиная с «сингапурского арбитража» и до предложений заключить договор простого товарищества арбитров с целью скрытого администрирования арбитража. К ноябрю, если шансы на получение разрешения не прояснятся, к этому процессу подключаться более опытные специалисты арбитража, которые облекут это в более приемлемую форму. Тогда можно будет уверенно констатировать, что арбитражная реформа не удалась. Жаль, что никто не будет наказан за выплескивание ребенка вместе с водой и уничтожение арбитража. Напротив, государственные мужи будут дальше с серьезными лицами думать о России и нести свою нелегкую службу.
Михаил Морозов
