Узаконенные третейские суды возвращаются?

Прошедший 2013 год, год двадцатилетия деятельности третейских судов в современной России, стал переломным — дан официальный старт реформе законодательства о третейском разбирательстве.

Необходимо отметить, что инициаторами реформы выступили Российский Центр содействия третейскому разбирательству, Российский союз промышленников и предпринимателей, Торгово–промышленная палата России, Национальная третейская палата, которые подготовили собственные предложения по модернизации законодательства. Эти предложения были представлены в предыдущих выпусках «ТС».

Государственная реформа законодательства о третейском разбирательстве началась по заданию Правительства РФ под руководством Министерства экономического развития РФ, которое провело значительную работу по обобщению материалов различных рабочих групп и выработке по большей степени адекватных предложений. В дальнейшем эстафета реформирования по указанию Президента страны была принята Министерством юстиции РФ, на базе которого в этих целях создана специальная межведомственная рабочая группа. В конце года подготовленный под эгидой Минюста документ «Комплекс мер по развитию третейского судопроизводства в Российской Федерации» (далее — Комплекс мер) был поддержан Правительством РФ, что предопределило следующие шаги реформирования: разработку и внесение в Госдуму РФ проекта федерального закона, направленного на совершенствование системы третейского судопроизводства (в срок до 15 июля 2014 г. — согласно поручению Президента РФ В. В. Путина; в срок до 2 июня 2014 года — согласно указанию председателя Правительства РФ Д. А. Медведева).

Вопрос действительно давно назрел и не только по причине возникшего отставания от стандартов международного арбитрирования с учетом новелл Типового закона ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже, принятых в 2006 г., но и в связи с необходимостью устранения процессуального дисбаланса в регулировании институтов третейского разбирательства внутренних и международных споров, предотвращения отдельных злоупотреблений третейским разбирательством, государственной поддержки развития институтов частного разрешения споров. Закономерным итогом нововведений должен стать возросший уровень доверия к институтам процессуального саморегулирования гражданского общества, что отмечается в документе Минюста.

Полагаем, что идущий в настоящее время процесс реформирования системы государственных судов окажет существенное влияние на ход изменения законодательства о третейском разбирательстве и примирительных процедурах, поскольку все процессуальное законодательство должно быть согласовано и, по смыслу, приниматься единым пакетом. К сожалению, видимо, уходят в лету важные законодательные инициативы в сфере альтернативного разрешения споров, которые были внесены в Государственную Думу в предыдущие годы…

За державу обидно!

Третейские суд — институт гражданского общества, создаваемый соглашением сторон. По сути, любое третейское разбирательство является процедурой ad hoc, поскольку процессуальная форма третейского разбирательства является диспозитивной, определяемой соглашением сторон. Выход из этой естественной для третейского разбирательства системы координат неизбежно приведет к негативным последствиям.

В истории отечественных третейских судов уже был период, когда диспозитивная процессуальная форма третейского разбирательства обрастала несвойственными формальными требованиями, следствием чего стало его вырождение и отказ от обращения в третейские суды. Речь идет о так называемых узаконенных третейских судах, существовавших в России в XIX веке. Искусственность узаконенных третейских судов состояла не только в том, что для обращения в них не требовалось заключение третейского соглашения, узаконенные третейские суды и процедура в них были настолько зарегулированы законодательными актами, что это привело к превращению их в средство тяжелой и бесконечной волокиты. Везде и всегда, как только государство начинало детально регламентировать деятельность третейских судов, они прекращали свое существование и исчезали[1].

К сожалению, использование в современной правоприменительной практике государственных арбитражных судов конструкций, не основанных на волеизъявлении сторон третейского разбирательства, в настоящее время фактические парализует деятельность отечественных третейских судов, а также позволяет искусственно ограничивать их компетенцию. В этой связи показательны два известных примера, которые, к сожалению, планируется закрепить в новом законодательстве о третейском разбирательстве.

Первый, наиболее вопиющий, связанный с внедрением в практику государственных арбитражных судов не только непоименованного в отечественном законодательстве, но и не имеющего аналогов в других правопорядках принципа объективной беспристрастности третейского суда. Отнесение данного принципа к категории публичного порядка или обоснование им проверки решения третейского суда государственным судом ex officio[2] является прямым вторжением в частно–процессуальные отношения сторон третейского разбирательства. Отмеченный подход настолько абсурден, что ставит под сомнение саму идею третейского разбирательства. В рубрике «Судебная практика» представлено исследование О. Ю. Скворцова, посвященное этой исключительно важной проблеме современного этапа развития третейских судов в России.

Второй пример также на слуху и также основан на практике государственных арбитражных судов, которая фактически нивелировала действие Постановления Конституционного Суда РФ № 10–П от 26.05.2013 об арбитрабильности споров о недвижимом имуществе и, по сути, привела к искусственному изъятию из компетенции отечественных третейских судов данной категории споров.

Как первая, так и вторая конструкция применяются без какой бы то ни было привязки к правовой специфике отношений в области третейского разбирательства. Это не просто формулирование прецедента в правоприменительной практике государственных арбитражных судов, не соответствующего правовой природе третейского разбирательства, а не что иное как подмена деятельности законодателя. Нет в них и позитивного эффекта, т. к. в первом случае изменения ведут к стагнации третейского разбирательства в стране, а во втором не исключают возможность злоупотреблений.

К сожалению, данные подходы вошли в Комплекс мер, который, видимо, станет основой для реформирования законодательства о третейском разбирательстве.

О несоответствии целей реформирования и предлагаемых мер

Постановка задачи совершенствования отечественного законодательства о третейском разбирательстве на новом качественном уровне, безусловно, предполагает достижение важных социально–значимых целей реформирования.

Главной задачей реформы третейского разбирательства должно стать повышение доверия к институту третейского разбирательства, в том числе за счет минимизации возможностей по злоупотреблению третейским разбирательством.

На сайте Правительства РФ цели реформы третейского разбирательства представлены более детально: «Комплекс мер направлен на повышение привлекательности третейской формы разрешения споров, сокращение количества третейских институтов с одновременным улучшением качества их работы, устранение «карманных» судов, противодействие преступным схемам с использованием третейских судов, обеспечение конкурентоспособности российских третейских институтов, что позволит в том числе бороться с существующей «офшоризацией» крупных споров с участием российских компаний»[3].

Теперь попытаемся понять, насколько предложения, содержащиеся в Комплексе мер, соответствуют заявленным целям реформы.

Из представленных в этом номере «ТС» материалов следует, что главные нововведения направлены на установление государственного контроля за третейским разбирательством, что само по себе вполне оправданно. Однако если посмотреть на предлагаемый вариант реализации контрольных полномочий, то он настолько некорректен и неэффективен, что это невозможно не заметить. Некорректность подхода проявляется в наделении постоянно действующих третейских судов (далее — ПДТС) несвойственным статусом юридического лица в организационно–правовой форме некоммерческой организации. Связано это с правовой природой отношений в сфере третейского разбирательства, где сам третейский суд — это избранный сторонами третейского разбирательства состав арбитров, а ПДТС всего лишь структура, содействующая деятельности третейского суда. Наделение этой структуры статусом юридического лица не может обеспечить контрольные полномочия за составом третейских судей, рассматривающих конкретный спор. Налицо искусственность предлагаемой конструкции и ее несоответствие природе отношений в области третейского разбирательства. Однако это не самое печальное последствие. Еще более серьезным следствием рассматриваемого варианта является его неэффективность, приводящая к ощутимым дополнительным издержкам, связанным с созданием и функционированием юридического лица, которые лягут на плечи сторон третейского разбирательства и приведут к его удорожанию, а это входит в противоречие с одной из главных целей реформы третейского разбирательства — повышение доверия к данному институту гражданского общества.

Ограничение числа учредителей ПДТС по признаку организационной формы также непродуктивно. Таким образом лишь создаются дополнительные барьеры, легко преодолеваемые недобросовестными лицами, но при этом разрушаются наработанные десятилетиями традиции, создаваемые ведущими центрами третейского разбирательства России.

Возможно ли в принципе ставить целью сокращение числа центров третейского разбирательства в России? Улучшится ли от этого качество их работы? В подоплеке этого мнения, видимо, совершенно другой посыл. По крайней мере, очень хочется в это верить. Переформулируя, зададимся другим вопросом: можно ли бороться со злоупотреблениями в третейском разбирательством за счет сокращения числа третейских судов? Полагаем, что это не лучший способ и совершенно не связанные вещи. Бороться нужно не с третейским разбирательством и третейским сообществом в целом, а с конкретными нарушениями. В этой связи и одного третейского суда будет достаточно, чтобы они были. Сокращение числа третейских судов для такой великой страны, как Россия, приведет к ограничению возможностей по обращению к третейскому разбирательству по территориальному признаку, что не соответствует п. 2 ст. 45 Конституции РФ. Неэффективность цели сокращения количества ПДТС также предопределена правовой природой третейского суда, что уже отмечалось, т. к. нельзя ограничить возможности для проведения третейского разбирательства ad hoc! Кроме того, предложенная цель может привести к реанимации так называемых криминальных (латентных) третейских судов, которые ушли в небытие благодаря действующему законодательству.

В 2013 году уже четвертый раз проведена конференция с обобщающим названием «Россия как место разрешения споров», организованная Международной торговой палатой. Из года в год на ней поднимаются вопросы, характеризующие развитие международного коммерческого арбитража в нашей стране. Число проблем, к сожалению, не уменьшается. Озвученные в Комплексе мер предложения, ставящие недобросовестного контрагента в привилегированное положение, открывающие для него не ограниченные с точки зрения ответственности за злоупотребление своими процессуальными правами дополнительные возможности по торпедированию третейского разбирательства и третейского решения, дискредитации деятельности добровольно избранного центра третейского разбирательства, на наш взгляд, могут лишь усугубить существующее положение дел. Тем самым, цели реформы третейского разбирательства, связанные с «обеспечением конкурентоспособности российских третейских институтов и борьбой с существующей «офшоризацией» крупных споров с участием российских компаний» становятся заведомо декларативными, а предлагаемые для их достижения меры, скорее всего, приведут к обратному результату. Хотелось бы понять: кому это нужно?

Таким образом, бросается в глаза не только явное противоречие заявленных целей и предложенных для их реализации мер, но и взаимоисключающий характер озвученных целей реформы третейского разбирательства, содержащихся в Комплексе мер.

Хотели как лучше, а получилось…

Как отмечалось ранее, изначально идея реформирования законодательства о третейском разбирательстве исходила непосредственно от третейского сообщества, поскольку при оценке деятельности отечественных третейских судов часто применялась общая мерка. Ведущие центры третейского разбирательства хотели эту ситуацию изменить. Однако то, что предлагается в Комплексе мер, по сути, тот же безразборный подход, приводящий к парадоксальной ситуации, когда пострадают наиболее профессиональные центры третейского разбирательства… Похоже что та же «методология» использовалась ВЦИОМ при проведении опроса об отношении общества к третейскому разбирательству, о чем красноречиво пишет А. И. Муранов в этом выпуске «ТС».

Борьба со злоупотреблениями в области третейского разбирательства безусловно необходима. Однако вести ее, по нашему мнению, следует так, чтобы это не приводило к деградации идеи третейского разбирательства в России. Для этого следует опираться на правовую природу отношений в области третейского разбирательства и альтернативного разрешения споров в целом.

Основная коллизия Комплекса мер состоит в том, что, предлагая целый арсенал средств по предотвращению злоупотреблений в третейском разбирательстве, создаются условия для злоупотреблений другого уровня — процессуальными правами, чем без сомнения воспользуются недобросовестные контрагенты — участники третейского разбирательства. Полагаем, что уж если открывать дополнительные контрольные возможности, к которым обязательно обратятся, в том числе недобросовестные лица в целях затягивания вынесения третейского решения, то необходимо установить ответственность за злоупотребление этими процессуальными правами. Иначе это только будет снижать доверие к институту третейского разбирательства и, заодно, приводить к дальнейшему увеличению нагрузки на государственные суды.

Введение двойной разрешительной системы (получение разрешения на создание ПДТС и регистрация его как юридического лица) применительно к институтам саморегулирования гражданского общества также выглядит чрезмерным нововведением, не соответствующим правовой природе третейского разбирательства, особенно в части наделения ПДТС статусом юридического лица.

Не совсем ясно, каким критериям будет следовать специально созданная под эгидой Минюста комиссия, призванная выдавать разрешения на создание ПДТС, и вообще возможно ли на стадии создания ПДТС обеспечить действие каких–либо объективных критериев. Тогда как уйти от возможного субъективизма? В этой связи очень показательным является исследование, проведенное А. Ю. Бушевым, отмечающее возможные последствия расширения контрольных функций государства за деятельностью третейских судов, с которым можно ознакомиться в данном выпуске «ТС».

Российское законодательство в области альтернативного разрешения споров уже имеет образец некорректного воплощения правовой природы института медиации, излишние огосударствление и формализованность которого бросается в глаза[4]. Нечеткое отражение юридической сущности института медиации в законодательстве не имеет значительных последствий лишь потому, что данные нормы просто не работают на практике, а государственные суды не имеют полномочий, чтобы влиять на применение примирительных процедур. В аналогичной ситуации могут оказаться предложения, содержащиеся в Комплексе мер, направленные на искоренение «карманных третейских судов» и исключение злоупотреблений третейским разбирательством, поскольку для этого могут быть задействованы третейские суды ad hoc.

Предложенные в концепции Минюста меры предполагают существенную деформацию правовой природы третейского разбирательства, что может привести к деградации третейского разбирательства как института гражданского общества. В этой связи еще раз стоит напомнить высказывание Конституционного Суда Российской Федерации о том, что предлагаемые меры не должны приводить к снижению достигнутого уровня развития третейского разбирательства в России.

О необходимости учета мнения третейского сообщества

Несколько раундов общественного обсуждения концептуальных предложений по реформированию законодательства о третейском разбирательстве все же состоялось. В Санкт–Петербурге 4–5 июля 2013 г. прошел Всероссийский форум третейского и делового сообществ «Совершенствование законодательства о третейском разбирательстве и международном арбитраже: современные стандарты и подходы ведущих арбитражных центров», на котором были представлены наиболее актуальные предложения по реформированию и опыт ведущих центров третейского разбирательства России. В рамках деятельности проекта «Комфортная правовая среда» 19 сентября 2013 года в Государственной думе состоялся круглый стол «Концепции развития третейских судов в России. Законодательное регулирование». Информация о мероприятиях также представлена в этом номере журнала.

Свою научно–практическую поддержку процессу реформирования продолжает оказывать специально созданный в этих целях Экспертный Совет третейского сообщества, объединивший более тридцати известных экспертов страны[5]. В настоящее время Рабочая группа проводит исследование концептуальных предложений, включенных в Комплекс мер. В этом выпуске «ТС» представлено интервью Е. А. Виноградовой, которое дает представление об общей направленности данного исследования.

Будет ли принято во внимание мнение специалистов в ходе дальнейшей работы над воплощением в жизнь новелл законодательства? На сегодня это главный вопрос!

Г. В. Севастьянов